Тэймоновы поля

Дорога тянулась далеко вперед, петляя между жиденькими рощицами, деревья которых теперь пожелтели, а листва с них чуть ли не сыпалась нескончаемым потоком. В воздухе висел запах сырой земли, еще не успевшей высохнуть после дождя; легкий ветерок холодил кожу и пробирался под одежды путников, покусывая и заставляя их плотнее запахивать плащи. Пусть и суровый север был оставлен далеко позади, и Бладвуд был ими покинут, но теплее от этого не становилось ни на градус. Хоть они и двигались на юг.
Кроу в очередной раз поправил съехавший набок плащ, ругая себя за свою недальновидность. Окоченевшие пальцы его не слушались, и застегнуть фибулу плаща оказалось не так-то и просто. Пару раз он умудрился уколоться, а в третий едва не потерял свой плащ, начавший аккуратно ползти прочь, стоило только застежке, держащей его концы, расстегнуться. Чтобы поймать «беглеца», Кроу пришлось выпустить из рук поводья и без того нервного коня. К счастью, животное не стало творить никаких ужасов и не понесло своего всадника по своему усмотрению, а лишь сильнее напряглось, навострив уши и кося глазами на голые стволы обступавших их деревьев.
Коня вполне можно было понять: атмосфера среди товарищей была не самой приятной. Звенящая тишина, нарушаемая лишь шелестом пожелтевших крон деревьев, нависла над всей процессией, во главе которой теперь ехали Габриэлла и Клуд. Следом за ними, сгорбившись в седле, ехал наемник Бенни. Подле него, верхом на гнедом мерине, ехала рыжеволосая Монца. Стройная, но отнюдь не прямая, она чуть ссутулилась, словно старушка под тяжестью лет, - верный признак ее скверного настроения. На небольшом отдалении от них, вытянувшись словно струна, грациозно выезжала чародейка, спасшая некогда Браэта. Эта колдунья, имя которой Натаниэлла, была, пожалуй, единственной, чей настрой ни капельки не изменился за последние несколько дней: она держалась все так же высокомерно и холодно по отношению к остальным, вынужденная путешествовать вместе с ними. Вытянувшись в струнку, она ехала верхом на поджаром вороном жеребце, то и дело переходившем на рысь в явном нетерпении.
Сколько Кроу не наблюдал за чародейкой, видел он всегда одно и то же: презрение в ее взгляде, какую-то кошачью грацию в ее движениях (даже несмотря на связанные руки) и завидную ледяную сдержанность, иногда сменяемую ядовитой иронией. В самые неожиданные моменты, когда кто-либо уже начинал привыкать к ее вечным лаконичным и неохотным ответам, ведьма вдруг отпускала какую-нибудь обидную колкость, от которой потом еще долгое время оставался неприятный осадок. И поддеть она могла кого угодно, словно знала все больные точки. Именно поэтому с ней старались особо не спорить, да что уж там, даже просто говорить не решались. Задашь какой-нибудь вопрос по неосторожности, а она скажет что-нибудь на редкость обидное. Особенно доставалось Брохаму, что ехал плечом к плечу с Кроу, и исключительно по той причине, что больше всего разговоров с ней заводил именно он. Точнее, пытался, но получал лихой от ворот поворот, сравни пощечине, только словесной.
- Никогда не встречал такой злобной бабы, - тихо шепнул Брохам, сверкнув карими глазами в спину чародейки. – Никому бы такой в жены не пожелал. Пилила бы…
По лицу Кроу скользнула слабая усмешка. В этом он был полностью согласен с Брохамом.
- А еще я не понимаю, зачем она помогла тогда Бенни, - продолжил наемник, сжимая поводья. Кроу пожал плечами, придерживая капюшон, чтобы тот не слетел от порывов холодного ветра, пробиравшего до костей.
- Иди и спроси ее, - ответил он настолько весело, насколько смог.
- О, нет, нет, сам иди и спрашивай, - вмиг запротестовал Брохам, выпустив повод и начав размахивать руками, словно отгоняя мух. – Моя шкура мне пока еще дорога.
- А меня это не интересует, - фыркнул Кроу, бросив на наемника веселый взгляд из-под капюшона. На самом деле он ни раз задавался вопросом, почему же чародейка помогла им. Незнакомым людям, которые, впоследствии, оказались «жуткой бандой кровожадных убийц». Проще было пройти мимо, не обратив внимания, а она ринулась их спасать.
Брохам вытянул шею, привстав в стременах, словно выглядывая что-то. Ему явно не терпелось добраться до той деревни, куда их всех вели Клуд и Габриэлла. Кроу и самому хотелось поскорее оказаться под крышей, если их, конечно, примут, и отдохнуть. Он не сомневался, что и мысли других были забиты подобными желаниями. В конце концов, кому хочется в такую пасмурную погоду тащиться по дорогам вместо того, чтобы сидеть дома у камина?
- Нам еще далеко?
Вопрос Брохама прозвучал даже слишком громко, из-за чего Кроу вздрогнул. Монца впереди на миг повернулась, ее рыжие волосы, выглядывавшие из-под капюшона, всколыхнулись. Натаниэлла никоим образом не выказала заинтересованности.

Атмосфера действительно была неприятной. Слишком тихо, слишком спокойно. С одной стороны, это не должно вызывать никакого дискомфорта. Габриэлла любила тишину, нарушаемую лишь звуками природы. Они никак не нарушали общей картины, а даже наоборот, добавляли в нее какую-то свою красоту. Габи к этому привыкла. Но тогда она была одна. и так было много лет. Она до сих пор не могла привыкнуть к тому, что теперь путешествует в компании людей, который она знает сравнительно мало. Исключая Клуда, конечно же. И даже не смотря на то, что не видела его много лет. Он нисколько не изменился. Но эта тишина была другой. Она была какой-то тяжелой и настораживающей, будто ты сидишь в ожидании, пока прогремит взрыв, а этот момент все никак не наступает. Здесь, внизу, не было ветра. Он гулял наверху, лишь слегка касаясь крон деревьев. Шум листвы казался тихим и очень далеким. Как и так жизнь, которой Габи раньше жила. Габриэлла опустила голову, уставившись в землю и вслушиваясь в хаотичное постукивание конских копыт по влажной земле. Иной раз уже совсем высохший лист падал сверху, попадая прямо под копыто лошади, хрустя и рассыпаясь под его весом. Почему-то Габи нравился этот звук.
Слева послышался громкий храп, и Габриэлла приподняла голову, уставившись в морду серой кобылы, которая будто совсем и не устала от дороги, а потом выше - на ее хозяина. Кажется, единственным человеком, которого не волновала ни тишина, ни холодная погода, здесь был Клуд. Дроу ехал, выпрямившись, с настежь распахнутым плащом, который равномерно распластался по крупу лошади, и с легкой улыбкой на лице, которая не сходила уже долгое время. Он прямо-таки светился.
Сухой, почерневший лист упал с неба, пролетев прямо перед лицом Габриэллы, сделал дугу в воздухе и легко приземлился на плечо Клуда, зацепившись за коричневый тканевый плащ. Габи почти неосознанно приподнялась и протянула руку, схватив двумя пальцами этот листок, что, естественно, привлекло внимание Клуда.
- Ты лыбишься уже несколько часов, - негромко сказала Габи, нарушая тишину. Она покрутила засохший листок между пальцев. - Скоро мне захочется тебе треснуть.
Но Дроу на эти слова лишь чуть шире улыбнулся.
- Хах, извини. Просто я не видел их уже много лет и мне даже не вериться, что скоро встречу их снова. Боюсь, что могу их даже не узнать.
- Очень хорошо, если бы ты все таки их узнал, потому что мне не терпится попасть под крышу. - Действительно. Вечный холод и дожди сильно сказались на настроении Габи, которое не менялось уже несколько дней. Мрачное и злое. Но а не сомневалась, что огонь и горячая еда непременно все исправят.
- Да ладно тебе. Будто ты сама никогда старых друзей не навещала. - Клуд нисколько не был обижен. Уж на его-то настроение ничего не могло оказать влияния.
- Мне особо некого навещать... - выдохнула Габи себе под нос, опустив взгляд. Но тут же оживилась, услышав сзади вопрос Брохама. Слишком громкий. Или он только казался таким из-за привычки к тишине.
Клуда развернулся к наемника.
- Осталось совсем немного. еще пара мгновений и мы уже окажемся у них на пороге! - ответил он. И ответ его прозвучал ничуть не тише вопроса, если не громче.
Габи снова вздохнула. Зная Клуда, его пара мгновений означала пару часов, если не больше.
-

Ответ Клуда явно не удовлетворил Брохама. Наемник плюхнулся обратно в седло, раздраженно пожевывая губами, как нетерпеливый и рвущийся вперед конь. Едва ли кого-то могли обрадовать подобные слова Дроу - слишком уж размытыми были рамки этих "пары мгновений". Так он отвечал и день назад, когда Кроу спросил его, и два, когда это делала Монца. Должно быть, для него это путешествие было в радость и оттого казалось невероятно скорым и быстрым. Кроу раздраженно фыркнул, бросив взгляд на голые кривые деревья, что теснились по бокам дороги.
Вскоре они проехали рощицы, что хоть немного, но укрывали от промозглого ветра. Начал накрапывать холодный осенний дождик. Моросящий такой, свойственный именно этому времени года, от которого становится особенно холодно. Небо хмурилось на проезжающих по дороге путников, придвигаясь ближе к земле. Кроу, посмотревшему украдкой наверх, даже пришла в голову абсурдная мысль, что небо вот-вот упадет им на головы - настолько низким оно казалось, затянутое тяжелыми облаками. Даже птиц в небе не было видно, словно все они решили переждать неприятную погоду. Но позже, когда Кроу вновь поднял голову, щурясь из-за моросящего ему на лицо дождика, он сумел заметить одинокое черное пятнышко на фоне пасмурного небо, кружившее в вышине. Но он тут же опустил голову, надвинув поглубже капюшон и натянув ворот куртки чуть ли не до носа. Мысли в голове путались, одна другой мрачнее, но в основном они были связаны именно с предстоящим знакомством с друзьями Клуда. Можно ли им доверять? Этот вопрос всегда оставался без ответа, ведь ответить на него было некому. Клуд бы отмахнулся, сказав "Конечно!", но Кроу привык настороженно относиться ко всем новым знакомым. Но ему также не хотелось подвергать никого из них опасности. Не раз за эти дни ему представлялось, как эти знакомые - они представлялись ему просто силуэтами на фоне дверного проема - выпроваживают его, говоря:"Такие, как ты, нам здесь не нужны". И ведь обвинить в этом он их не мог, они лишь пытаются обезопасить свои семьи и самих себя. Почему-то даже сейчас Кроу был уверен, что именно так они и поступят.
- Ты выглядишь очень задумчивым, де Сэмпрей. - Ехидный голос Натаниэллы заставил Кроу вздрогнуть и поднять голову. Он удивленно захлопал глазами, уставившись на обернувшуюся к нему чародейку. Надо же, фурия вдруг решила заговорить.
Женщина скривила губы, ее медовые глаза прищурились, словно бы она знала, о чем подумал Кроу.
- А какое тебе дело до меня? - со вздохом спросил мужчина, приосанившись в седле.
Ведьма окинула его ледяным взглядом, от которого у Кроу по спине пробежали мурашки. Иногда ему казалось, что она относится к ним всем, как к каким-нибудь дикарям или нелюдям.
- Я тебе просто поражаюсь, Кроу, - хмыкнула она, сморщив изящный носик. - Еще не зная людей, к которым мы едем, ты делаешь такие неутешительные предположения.
У Кроу чуть челюсть не отвисла от этих слов чародейки. Даже не столько от того, что она знала, о чем он думал, сколько от тона ее голоса. Не холодный и презрительный, как обычно, а вполне себе человеческий.
- Ты... мысли читаешь, что ли? - сглотнув, спросил он, благоразумно решив не акцентировать внимание на ее непривычной для всех манере говорить.
Лукавая улыбка растянула ее губы, а глаза из-под светло-коричневого капюшона теперь смотрели как-то снисходительно.
- А ты думал, что мои способности ограничиваются только выкрикиванием заклинаний и размахиванием рук? - в голосе явно скользнула насмешка. - Совсем нет.
Кроу нахмурился и уже открыл рот, чтобы спросить еще о чем-то, как вдруг Брохам, незаметно для Кроу ухавший вперед, присвистнул и сказал что-то на южном диалекте. Чародейка вмиг отвернулась от Кроу и устремила свой взор вперед, а Кроу пробыл в ступоре еще пару мгновений. Потом ему пришлось тянуть шею, чтобы увидеть то, что воодушевило наемника. И, как оказалось, остальных тоже.
Впереди дорога уходила из виду вниз по склону холма и вилась теперь уже через бескрайние пшеничные поля. Урожай с них уже был собран, а другие поля, похоже только начали засеивать. Кроу ни черта не смыслил в сельской жизни, во всех этих нюансах мог сломать себе голову, и потому не стал ничем озадачиваться, дальше оглядывая раскинувшиеся перед ними виды. За раскинувшимися полями собралось с дюжину или больше домиков с соломенными крышами. Над домиками вились тоненькие струйки дыма и растворялись в воздухе, в небольших оконцах горели огни. У Кроу тут же возникло непреодолимое желание пустить своего коня галопом и достичь деревни, манившей своими огнями и теплом, в считанные минуты. Одно из зданий, как он заметил чуть позже, уже съезжая с холма, было крупнее других и вроде даже имело второй этаж. Больше всего огней было именно от него, и Кроу уже чисто интуитивно предположил, что это - гостиница, в которой можно остановиться. А еще он заметил, что вокруг деревни на отдалении от нее имеется еще два дома с амбарами. Один с той стороны, откуда едут они, а другой - прямиком за ней, на куда большем отдалении, чем первый участок. Где-то в стороне он смог разглядеть реку, и сразу за ней, на высоком холме, был выстроен замок. Трудно было сказать, обитал ли там кто или он заброшен, но Кроу это не особо заботило.
Сейчас он хотел лишь одного - добраться-таки в конце концов до деревни.

Кажется, этот ответ, который Клуд давал уже несколько дней подряд, никого не удовлетворил. Но Дро только нетерпеливо устремил вдаль полный надежды взгляд, даже не удосужившись посмотреть на реакцию товарищей, ехавших сзади. Даже Ева как-то немного оживилась. Кобыла вздернула голову, издав негромкое ржание, будто в подтверждение слов Дроу. Но и и это вряд ли кого убедило в том, что они скоро будут на месте. По крайней мере, Габриэллу точно не убедило. Обреченно вздохнув и покачав головой, она отвернулась от Брохама и остальных, уперев взгляд в луку седла. Почему-то у нее было чувство, что им придется ехать еще долго. Несколько часов, а может день или два. Из Клуда все равно уже несколько дней ничего нельзя было выбить, поэтому оставалось лишь терпеть и ехать дальше.

Габриэлла сгорбилась в седле, сильнее натянув глубокий капюшон и спрятав руки под плащ. Вот дождя только не хватало. Габи никогда не любила попадать под дождь. А в последнее время он шел почти каждый день. Холодный и совсем не приятный. Даже Клуд решил натянуть капюшон на голову, хотя дождь вряд ли как-то повлиял на его настроение. Габриэлла задрала голову, осмелишвись взглянуть вверх. Но почти тут же опустила голову обратно, стоило только холодным каплям прикоснуться к коже. Неожиданно захотелось спать. С ней так часто бывает во время дождя. Даже самого маленького. Габи протерла глаза пальцами, размазываю воду по лицу. Ну когда же они уже приедут?
Неожиданно Габриэлла услышала негромкий свист и какое-то непонятное бормотание. Сбоку серая кобыла Клуда неожиданно оживилась, зашагав гораздо бодрее. Габриэлла тут же подняла голову, выпрямившись в седле. Кажется, она догадывалась, что так привлекло всеобщее внимание. И очень надеялась, что она правильно догадывается.
- Ну вот, я же вам говорил, - негромко сказала Клуд, с улыбкой оглядев своих товарищей.
Затем он снова устремил взгляд вдаль. Широкая, заросшая дорога резко уходила вниз, где разлился целый золотой океан, которому не было видно конца. От сильного ветра внизу пшеница ходила волнами, будто во время шторма, и казалось, что вот-вот эти волны захлестнут небольшую группу маленьких домиков и скроют их от глаз путников. А люди, видневшиеся маленькими точками, казались выброшенными за борт моряками, которые то появлялись, то снова исчезали под толщей золотых вод. Почему-то именно такая ассоциация была у Габи с этим местом, когда он поднимала голову на черные тучи, которые теперь казались еще больше и тяжелее. Это выглядело великолепно.
Зазвенела сбруя, Клуд ударил пятками по бокам кобылы, и та бодрой рысью начала спускаться вниз. Терсана же, явно напуганного страшной и злой тучей, пришлось некоторое время уговаривать, что бы он сделал хотя бы шаг. Но Габриэлле слишком сильно хотелось поскорее спуститься, что бы церемониться с упрямым конем. Тот быстро понял, что его не оставят в покое и зарысил вниз чуть ли не быстрее всех остальных.

Клуд свесил одну руку, мягко касаясь золотых колосков пальцами. Осень - самое оживленно время для крестьян. У них было не так много времени, что бы собрать урожай и посеять новые семена. Клуд никогда не интересовался сельской жизнью, но даже он это знал. Поэтому не удивился такому обилию людей на улице. И даже мелкий дождик им не помешает. Хотя, судя по тучам на горизонте, этот дождик еще вырастет.
Клуд постоянно оборачивался и мотал головой в разные стороны, осматривая деревню. Здесь все несколько изменилось. На месте некоторых домой теперь были пустоши или развалины, а на месте пустых мест выросли новые, добротно сколоченные дома, из труб которых густо валил черный дым. Но не настолько тут все поменялось, что бы Дроу не помнил дороги. Иногда Клуд сталкивался взглядами с селянами. Многих он не узнавал и, кажется, те были недовольны такой большой группой группой чужаков на их земле. Но никого прогонять или даже просто заговорить они не осмеливались, видно из-за оружия, и наверняка надеялись, что они тут лишь проездом. Некоторые делали вид, что просто их не замечают и продолжали заниматься своими делами. Но Клуду было не до недовольных взглядов. Дроу выпрямился в седле, смотря точно перед собой. Среди маленьких одноэтажных домиков явно выделялся один - двухэтажный, со множеством окон, в которых горел теплый желтый свет. Наверное, то единственное, что ни капли не поменялось здесь за все это долгое время. Клуд на секунду оглядел своих товарищей и взглядом оказал на этот дом, подтверждая, что они уже точно на месте и буквально через пару мгновений окажутся на пороге этой гостиницы. Кто-то издал вздох облегчения, а Габи только промолчала, но внутри она была непомерно рада, что наконец-то этот долгий путь закончился.
Клуд немного притормозил и подвел кобылу шагом к самому порогу заведения. Кое-как справившись с потяжелевшим от воды плащом, Дроу слез на землю и поднялся на единственную ступеньку, которая вела к деревянной двери. Почему-то он не сразу поставил Еву под навес, но, кажется, кобылу совсем не волновал дождь. Клуд поднял руку с намерением открыть дверь. Но почему-то на мгновение остановился. А вдруг они уже здесь не заправляют? Ух, им по-любому придется здесь остановится хотя бы на пару дней и отдохнуть. Дроу крепко взялся за деревянную ручку и открыл дверь, выпуская на улицу лучи желтого света. Сразу запахло чем-то вкусным. Почему-то Клуд резко поднял вторую руку и стянул с головы капюшон.

Впервые за последнюю неделю, если не больше, весь отряд оказался в окружении маленьких деревенских домиков и других людей. Кроу, до этого не особо заботившийся о том, насколько капюшон скрывает его лицо, теперь надвинул его. По недоверчивым и заинтересованным взглядам было видно, что в этой деревне гости – явление столь же редкое, как и дракон в небе. Хотя, имея на руках сумку с драконьими яйцами, это утверждение можно было опровергнуть без особого труда. В конце концов, теперь-то они точно не сказки.
Отряд проехал пшеничные поля и въехали в саму деревеньку. Небольшие одноэтажные домики с соломенной крышей стояли на небольшом расстоянии друг от друга, прямые, а не перекошенные, как во многих других селениях. И, если сравнивать с другими деревнями, эта казалась на редкость просторной и светлой. Черный дым плавными зигзагами вился вверх, в небо, и растворялся в нем, уносимый легким ветерком, несшим с собой и капли промозглого дождика. Кроу поежился, укутываясь еще плотнее в плащ. У него, теперь продрогшего и промокшего, было также и ощущение, словно он заболевает. Голова была тяжелой и ватной, а мысли путались, из-за чего сосредоточиться хоть на чем-то казалось непосильной для него задачей. Он двумя пальцами потер переносицу и заморгал, уставившись на довольно широкую для деревни улицу, по которой смогли бы разминуться две небольшие тележки. Такие, как двуколка, оказавшаяся прямо на пути Обскура. Кроу как раз вовремя заметил громыхавшую впереди повозку, запряженную коренастым рыжим конем, чтобы увести своего вороного в сторону. Мужик, что шел возле двуколки и то и дело подгонял свою лошадку, как-то странно глянул на Кроу, натянув ворот куртки до самого подбородка. Что Кроу удивило – во взгляде не было враждебности, а лишь легкое недоверие и неподдельный интерес. Мужчина даже почувствовал себя экспонатом какого-нибудь разъездного музея. Или цирка.
Брохам снова оказался плечом к плечу с Кроу и, по видимому, наслаждался окружавшей их обстановкой. Кроу даже припомнил, как пару раз наемник заговаривал о родной деревне, где все друг друга знали и помогали в беде. Тут, должно быть, все так же, подумал Кроу, совсем скиснув в седле от усталости и слабости, возникшей во всем теле. Единственное, о чем он мечтал, так это о горячей ванной и теплой мягкой постели.
- Здесь все такое… мирное, - произнес Брохам, вдыхая воздух полной грудью. И, казалось, ему теперь, как и Дроу, дождь нипочем.
- Это точно, - отозвался Кроу, проводив взглядом двух женщин, несших ведра с водой. – каждый занят своим делом, и никто никуда не спешит. Ни за кем не гонятся, здесь нет никаких солдат и стражников. Или наемных убийц…
Он вспомнил Шенкта, чьи золотые глаза хищно впивались в Кроу. Его улыбка в последний раз, когда они встретились, до сих пор заставляя лорда передергивать плечами. Даже просто воспоминание о ней. Брохам, судя по всему, тоже вспомнил именно о нем и сердито посмотрел на Кроу из-под своего капюшона.
И вот они наконец подъехали к двухэтажному зданию, единственному во всей деревне. Вывеска, болтавшаяся у самого входа, была сделана добротно и с явным усердием, однако Кроу не обратил внимания на название. Все вокруг стали спешиваться, торопились завести лошадей под навес от дождя, который начал потихоньку усиливаться. И только Клуд словно бы не замечал его, уже направившись к двери гостиницы. Кроу проследил за ним, с опозданием поняв, что до сих пор сидит в седле, когда уже все остальные легкой рысцой побежали под крышу. Даже Натаниэлла со своими связанными руками слезла с седла раньше него самого. Правда, ей помог Брохам, словив при этом очень неприятный колкий взгляд колдуньи. Да, с веревками нужно что-то делать. Не будет же она ходить с ними постоянно…
Высвободив ноги из стремян, Кроу осознал, насколько он закостенел пока ехал верхом. С явным трудом он спешился, при этом едва не шлепнувшись на землю прямиком в грязь – лишь грива Обскура, который недовольно всхрапнул, спасла его от падения. Кроу тихо выругался, шмыгнул носом и, поняв, что дождь теперь лупит еще сильнее, чем до этого, поспешил завести своего вороного в небольшую, как оказалось, конюшенку. Навес, что был виден с той стороны, с которой они приехали, был лишь малой частью, козырьком от всей деревянной постройки. И пусть конюшня была не очень большая, буквально на двенадцать лошадей, все лошади путников уместились в стойлах, и даже осталось несколько свободных. Кроу поставил Обскура в одно из свободных и, несколько раз подумав, немного ослабил подпругу. Потом покопался в сумках, проверяя, не оставил ли он ничего в них ценного. Но каждая седельная сума была пуста, как карман нищего. Если не считать карты и пары книжек, которые ему удалось еще давно стащить с прилавка. Так давно, что он даже не помнил, где это было.
Удостоверившись, что в сумах ничего нет, Кроу отцепил от седла ножны с Золотым Аспидом, чья рукоять была обмотана черной тканью, а потом отстегнул сумку с самым драгоценным сокровищем – драконьими яйцами. Перекинув ее через плечо, а в одной руке держа ножны с мечом, он направился к выходу. Но тут случилась одна неожиданность: на выходе из конюшни на Кроу на всем ходу вдруг налетел какой-то паренек, больно врезавший мужчине локтем по ребрам. Охнув, Кроу отшатнулся в сторону, а парень и того отлетел назад, со смачным всплеском и чавканьем шлепнувший в лужу.
- Боги, глаза разуй, парень, - заворчал Кроу, потирая ребра, по которым пришелся неслабый такой удар.
Парень тут же вскочил на ноги, весь в грязи, вымокший хуже самого Кроу. Темные волосы прилипли мокрыми прядями к его лицу, как и грязь. А дождь довершал картину, поливая парнишку сверху. Совсем не обратив внимания на слова Кроу, он шмыгнул внутрь и немного бесцеремонно захлопнул воротину конюшни прямо перед носом лорда. Кроу даже опешил от такого нахальства, не в силах найти слов. А парень будто и вовсе его не замечал, таращась в небольшую щель, сквозь которую в конюшню пробивался тусклый свет.
Вот тут-то Кроу и рассердился.
Даже усталость не остановила его, когда он ухватил парнишку за промокшую насквозь рубашку и, неслабо тряхнув, оттащил от ворот. Мальчик что-то негромко вякнул, инстинктивно цепляясь за руку, схватившую его. Темные глаза, круглые точно блюдца, уставились на Кроу с легким испугом и удивлением вперемешку.
- Ой, хе-хе… а я вас не заметил…
- Ты влетел в меня, дурень, - рявкнул Кроу. – И вдобавок захлопнул дверь прямо у меня перед носом. Ты вообще соображаешь, что творишь?
Теперь уже парень таращился на Кроу совсем без страха, но с опаской. И все с тем же удивлением, теперь перемежавшимся с любопытством.
- Я прошу прощения… сэр, - пробежав по Кроу глазами, добавил паренек. – Но…
Он не успел договорить, как вдруг снаружи послышался недовольный голос. Очень недовольный.
- Ух, чертов эл’Тейн! - громко и раздраженно вещал голос, то приближаясь, то отдаляясь, как если бы его обладатель ходил из стороны в сторону. – Чтоб его, этого сорванца!
- Что случилось, Девин? – вопросил второй голос. Видимо, кто-то проходил мимо. И даже в такой дождь, что теперь тарабанил по крыше.
Девин - даже сквозь шелест дождя было слышно – запыхтел, его башмаки затопали по дорожке, еще не превратившейся в жидкую грязь – об этом можно было судить по гулким отзвукам.
- Что случилось! Этот маленький паршивец учинил у меня в хлеву такой кавардак, что овцы сбежали, вот что! – похоже, Девин рьяно жестикулировал там, снаружи. – А теперь вот, сбежал! Но ничего, он у меня еще получит! Отец на него управу-то найдет! Неслыханно! Вот ведь гаденыш! Где же мне теперь искать моих маленьких…
Причитания, прерываемые изредка словами второго сельчанина, звучали все тише и тише, пока совсем не затихли за шелестом дождя, теперь разыгравшегося не на шутку. Кроу все это время так и стоял, держа парнишку за воротник рубашки, переваривая все услышанное. А сам мальчонка явно облегченно вздохнул. Как потом заметил Кроу, он все это время тоже стоял, затаив дыхание, словно бы вместе с этим парнишкой учинил такой беспорядок.
- Пронесло, - протянул парнишка, а на губах его заиграла веселая улыбка, свойственная только отпетому шкоднику. – Ведь как знал, что старый Девин не посмеет заглянуть в конюшню!
Кроу в удивлении приподнял брови, глядя на парня из-под капюшона.
- Ты еще и у старого пастуха овец спугнул? – спросил мужчина.
Парень дернул головой, глянул на Кроу, а потом пожал плечами. Все та же улыбка играла на его губах.
- Это вышло чисто случайно, - сказал он. – Просто овцы слишком испугались… да, неважно. Может, вы меня отпустите? Хотя бы теперь.
Кроу хмыкнул.
- По-хорошему, мне бы тебя этому пастуху отдать…
Паренек тут же замотал головой, и дернулся. Потом нервно хихикнул, поняв, что из железной хватки Кроу ему не вырваться.
- Что вы! Не за чем утруждаться! Вы ведь с дороги, вам наверняка нужно отдохнуть… - Говоря эти слова, парнишка осматривал Кроу заинтересованным взглядом и задержав его на мече. – У нас путники – редкость еще та!.. А вы откуда?
Кроу усмехнулся и, подумав, выпустил парнишку. Тот едва не упал, замахал руками, чтобы удержать равновесие.
- Как тебя зовут, парень? – спросил Кроу, поправляя съехавший ремень сумки и заодно поудобнее перехватывая ножны с мечом, так привлекшие внимание паренька. Он встрепенулся при вопросе, бросил короткий взгляд на Кроу. Почему, подумал Кроу, я его не пугаю? Впрочем, сразу после того, как он задал себе этот вопрос, то заметил, как парень переминается с ноги на ногу, явно нервничая.
- Мэтью. Мэтью эл’Тейн. Но все зовут меня Мэтом.

Следом за Клудом внутрь здания скользнули и остальные. Брохам был последним, и оттого именно ему пришлось закрывать дверь. Но только он перешагнул порог гостиницы, как до его слуха донеслась громкая брань. Скинув наехавший на глаза капюшон, наемник наконец смог в полной мере оглядеть помещение. Зала была просторной, но не такой уж и большой, как хотелось бы. Заставленная столами и стульями, она казалась бы еще меньше, но сейчас половина мебели была сдвинута к стенам, словно бы до этого здесь проходили танцы. Что, впрочем, не исключено. Несколько светильников давали теплый, но немного тусклый свет, и от этого зала казалась еще более уютной. В дальней стене, весело треща поленьями, в камине полыхал огонь, и приятное тепло окутывало путников, успевших промерзнуть до мозга костей. А если говорить о запахах… Брохам в последний раз чувствовал такой запах на ярмарке в Кейэлесаре, когда проезжал вместе с Вирнором и остальными. Свежее испеченный хлеб пахнет непередаваемо вкусно, и, наемник был готов поспорить на все, что угодно, что в раю – или куда там попадают праведники? – пахнет именно так.
Но вот снова раздался гневный женский голос, привлекший внимание Брохама. Он посмотрел в ту сторону и увидел, как возле одного из столов подбоченившись стоял полноватый мужчина, ростом доходивший Брохаму примерно до подбородка или носа. Длинные усы его и бородка смешно топорщились, когда он хмуро взирал на женщину, что-то яростно объяснявшую ему. К слову, она была практически того же роста, что и мужчина, и почти не уступала ему в комплекции. Одетая в длинное платье и белый фартук, она рьяно жестикулировала и размахивала руками. Волосы, заплетенные в длинную толстую косу, доходившую ей до пояса, немного растрепались.
-…сколько раз я говорила тебе, чтобы моего кота ты не трогал, ты, старый…
- Твой драгоценный кот, - оборвал ее мужчина, сделав рубящий жест рукой, - дорогая моя Гвенилин, подрал мне всю мебель! Ты только посмотри на мои столы! – он начал тыкать пальцем на ножки стола, что-то там показывая женщине. – Как людей-то приглашать за такие подратые чуть ли не в щепки столы? Это же ужас!
Гвенилин прищурила глаза в две узкие щели, после чего открыла рот, чтобы сказать еще что-нибудь, как вдруг Монца – или кто другой, Брохам так и не понял – негромко кашлянула, чтобы привлечь внимание хозяев гостиницы. Оба, и Гвенилин, и мужчина, тут же повернули головы в сторону путников. Потом они вновь бросили друг на друга сердитые взгляды, но в следующее мгновение уже приветливо улыбались, шагая навстречу новым постояльцам. Вернее, шагал только мужчина, а женщина осталась стоять, осматривая ущерб, причиненный ее котом столам.
- Ох, прошу нас простить за этот цирк, – громко объявил хозяин гостиницы, приближаясь к товарищам с добродушной улыбкой. – Добро пожаловать в «Медовый дом», дорогие мои! Надеюсь, то, чему вы стали свидетелем, никоим образом не отразиться… - он не договорил, вдруг замерев на месте и во все глаза уставившись на Клуда. – Боги мои! Дроу, черт бы тебя побрал! Я даже не сразу тебя узнал, дружище!
Мужчина с невероятной прытью оказался возле Клуда и заключил того в объятия; на лице сияла дружеская улыбка. Брохам даже несколько бестактно уставился на них во все глаза, не заметив даже подошедшую Гвенилин.
- Клуд, сколько не виделись, дорогой! Мы с Мартином тебя как раз вспоминали недавно! – Только Мартин выпустил Клуда из своих медвежьих, несмотря на рост, объятий, как Гвенилин заняла его место. – Так много времени прошло, так много, - все причитала она, хлопая Клуда по плечам.